Человек — животное социальное. Человечеству нравится делать все вместе. Всем человечеством читать модную книгу. Всем человечеством пить «Кока-колу» и пробовать новый гамбургер в «Макдоналдсе». Всем человечеством смотреть новый кинофильм. Это называется — культурно-исторический контекст. Власть контекста в современном маркетинге абсолютна и безусловна. Если ты не учитываешь контекст — ты не продашь ничего. И, напротив, если ты учел контекст — ты сможешь продать любую лабуду.

Когда-то давным-давно люди выбирали товар по качеству. Любой товар: колбасу, книгу, кино или политическую партию. Теперь все выбирается по упаковке и в полном соответствии с текущим культурным контекстом. Хочешь продать журнал — напиши на нем «Превед!» Такой контекст. Хочешь продать кино — сними его по модной книге «Духless». Такой контекст. Хочешь продать колбасу — напиши, что она приготовлена из мяса элитных сортов. Такой контекст.

Возьмем, к примеру, три главных кинособытия месяца: патриотический боевик «Прорыв», сериал «Доктор Живаго» и международный блокбастер «Код да Винчи». Если учтен культурно-исторический контекст, то кино будут смотреть в любом случае. Разве можно усомниться в том, что кассовые сборы экранизации «Кода да Винчи» будут рекордными? Разве есть сомнения в том, что реклама в сериале «Доктор Живаго» была продана задолго до премьеры? Разве кто-то не верит в то, что патриотический боевик (новый жанр русского кино) «Прорыв» соберет полные малые залы державно настроенных пожирателей попкорна?

Нет никаких сомнений — все так и будет. Потому что миром давно уже правит не качество товара, а качество его упаковки и правильное позиционирование. Роман «Код да Винчи» был продан миллионными тиражами не потому, что в нем придумана интересная история или лихо закручен сюжет, а потому, что Дэн Браун в очередной раз пересказал в нем краткое содержание книги английских журналистов Байджента, Линкольна и Лея «Священная загадка», изданной в конце семидесятых годов прошлого века. На основе фактуры этой книги написаны и «Маятник Фуко» Умберто Эко, и множество других романов про «Приорат Сиона». Большую часть романа Брауна составляет изложение этой фактуры устами одного безумного профессора. Совершенно непонятно, что тут можно было снимать, но фильм вышел, и сомневаться в его успехе не приходится.

То же и с «Доктором Живаго». Борис Пастернак получил Нобелевскую премию вовсе не за банальную мелодраматическую историю. Он получил премию и мировое признание за то, КАК написан этот роман. Как с помощью текста можно создать атмосферу сырой, темной и страшной безысходности, в которой оказались простые люди «среднего класса» после большевистской революции. Так написать прозу мог только поэт, и до сих пор не существует сравнимого по силе воздействия на читателя описания первых лет советской власти. И, разумеется, если убрать из «Доктора Живаго» текст — там не останется ничего, кроме семейной истории, мало отличающейся от истории из сериала, скажем, «Черный ворон». Но разве это остановит инвестора? Ведь в России — сезон сериалов по классическим произведениям русской литературы. И никто не сомневается в том, что сериал по «Доктору Живаго» зрители добросовестно отсмотрят. Хотя бы для того, чтобы узнать, о чем там написано, в этом романе, про который все говорят, но который так трудно читать?

То же с жанром «патриотический боевик». Конечно же, это очень важно: показывать молодому поколению, какая это героическая и романтичная штука — война. Но война — она не такая, как в патриотических боевиках. Она грязная, вонючая, со вшами, матом и страхом. Но грязь, вонь, мат и страх в кино не покажешь — не дошли еще до этого современные технологии. А значит, нужна хорошая литературная основа, чтобы без всяких технологий вызывать свойственный войне ужас. Такая основа, как, например, в самом страшном фильме о войне «А зори здесь тихие», который люди смотрят обычно не более одного раза. Хватает. Если же литературной основы нет — получается блестящая, сияющая пустота. После идеологически верных, но сияюще пустых «Личного номера» и «9 роты» нам предлагают не менее идеологически верный и не менее сияюще пустой «Прорыв». Но его будут смотреть — потому что сейчас сезон патриотического боевика.

Да, царство контекста абсолютно и безусловно. И это можно использовать в свою пользу не только инвесторам, но и потребителям. Бороться с красивым на вид, но пустым на вкус продуктом можно постоянным изменением контекста. Причем чем быстрее менять — тем эффективнее. Сегодня у нас борьба с фашизмом, а завтра — уже с гомосексуализмом. Сегодня у нас «Превед!», а завтра уже финская полька. Вскоре контекст будет меняться два раза в день: утром и вечером. И никакой инвестор в этих условиях не будет вкладывать в повторение того, что уже сработало. И экранизация русской классики у нас будет заканчиваться на «Идиоте», пересказ истории приората Сиона — на «Маятнике Фуко», а изображение войны — на «А зори здесь тихие».

И тогда можно будет ввести три правильных табу. Табу на экранизацию русской классики. Табу на экранизацию библейских и околобиблейских историй. Табу на фильмы о войне.

И тогда вдруг окажется, что мир полон прекрасных и удивительных сюжетов, которые мы просто не замечали среди русской классической литературы, апокрифов и военных историй.