ФОРУМАРХИВРАСПРОСТРАНЕНИЕНОВОСТИRE:ДАКЦИЯRE:КЛАМОДАТЕЛЯМКОНТАКТЫ
 




Сделать стартовой
И еще...
Малина красная
Герои молодежной революции 68-го года ушли не в подполье, а в колхозы. Колхоз «Лонгомай» на юге Франции существует уже более 30 лет, и туда продолжают приходить те, кто разочаровался в ценностях развитого капитализма подробнее »
Моя роль в спектакле Гришковца
При просмотре обратите внимание на темный зал, который смеется в ответ на призывы актера на сцене задуматься о гибнущем мире. подробнее »
Приятно быть плохим
Спина парня, девушка, сидящая перед ним на коленях. Ее лица не видно, но слышен характерный чмокающий звук. Лицо парня, спина девушки, сидящей перед ним на коленях. Опять ничего не видно, но слышен характерный звук подробнее »
Доигралась
Главное путешествие года: Алена из п. Серафимовский (Башкирия) отправилась в прагу по билету, выигранному в конкурсе «Rе:Акции». подробнее »
РОК-романтик Billy’s band: колтун в голосах
Увидев однажды Billy’s Band, вы больше никогда не забудете об их существовании. Они нестандартны во всем: от набора инструментов подробнее »

Главная » Архив » Номер 33 » Друзья, давайте все умрем
Друзья, давайте все умрем
Номер: №33, "Индекс худа"
(28 сентября 2006 — 8 октября 2006)

Рубрика: Шестое чувство
Тема:
От: Максим Кононенко,


Миром правит тренд. То вдруг вся Великобритания начинает играть на гитарах. То вдруг весь Голливуд кидается снимать фильмы про врезающийся в Землю астероид. А бывает и так, что вся Россия вдруг решает писать антиутопии. «Мечеть парижской богоматери» Елены Чудиновой, «2017» Ольги Славниковой, «2008» Сергея Доренко, «Теплоход «Иосиф Бродский» Александра Проханова, «ЖД» Дмитрия Быкова, «День опричника» Владимира Сорокина — это только то, что вышло за последний год. Кажется, русская литература, отчаявшись адекватно отразить существующую дей­ствительность стабилизированного потребления, решила перешагнуть через время и попытаться найти себя в будущем. А будущего, как известно, в настоящем не существует.
Антиутопия — жанр очень технологичный. Главный закон писательского ремесла — писать или о том, что знаешь в совершенстве, или о том, чего не знает никто. Антиутопия идеальным образом вписывается в оба эти правила. Во-первых, как там оно будет в будущем — не знает никто. Во-вторых, все мы, в сущности, прекрасно знаем все возможные признаки антиутопического будущего из нашего социалистического прошлого. Остается только скомпоновать эти признаки и построить из них такую модель государства будущего, которую хочется. Хочешь — авторитарно-олигархическую. Хочешь — исламско-ортодоксальную. А хочешь — и православно-монархическую.
Сорокин придумал антиутопию как раз последнего типа. Не он первый — Владимир Войнович в «Москве 2042» уже описывал нам обнесенное стеной государственное образование, сросшееся с церковью. Но поскольку Владимир Сорокин по факту является крупнейшим современным русским писателем и несет в себе неугасающий огонь великой русской литературы, именно его интерпретация возможного будущего нашей страны вызвала наибольший интерес читающей публики. К тому же после безусловно масштабной, но очень уж сухой и непривычной для Сорокина трилогии про космический лед и свет изначальный публика с нетерпением ждала возвращения того, классического Сорокина. Того Сорокина, которого некоторые ограниченные в широте мировоззрения люди называют удивительным и ни к кому более неприменимым словом «калоед».
И Сорокин вернулся с небольшим по объему романом, описывающим один день из жизни сотрудника опричнины — некоей боевой спецслужбы с неограниченными полномочиями, вроде нынешней охраны Рамзана Кадырова. Россия обнесена стеной, сильно ассимилировалась с Китаем и вернулась к монархической форме правления. Опричники ездят на красных «меринах» китайского производства с ежедневно сменяемыми собачьими головами на бамперах. Для разговоров они используют «мобило», а для информации — «новостной пузырь». Честно говоря, ничего шокирующего и непредсказуемого в такой интерпретации ближайшего русского будущего нет — как бы и действительно все так не случилось с нынешним увлечением православной культурой в ставшей бесповоротно атеистической стране. Вот уже и вместо слова «митинг» все больше стали говорить «сход», так и до «мобило» недалеко. А уж собачья голова на бампере по сравнению с антуражем «Союза православных хоругвеносцев» и вовсе выглядит бледно. Но Сорокин не был бы Сорокиным, если бы все было так просто. Разумеется, его роман заканчивается, как и положено заканчиваться его роману, — полным ментальным уничтожением культурной основы произведения. Совершенно лишенное каких бы то ни было сатирических деталей, бытописательное повествование о полной победе православия на Святой Руси ценностно уничтожает это самое православие, превращает его в ничто всего одним четырехстраничным эпизодиком в опричной бане, находящейся в здании бывшего французского консульства на Якиманке. Дабы не лишать потенциального читателя романа захватывающего ощущения падения в ледяную прорубь фирменного сорокинского литературного приема, не будем раскрывать здесь детали кульминации «Дня опричника». Вместо этого интересно поразмышлять: а почему, собственно, русская литература стала настолько антиутопична, что даже самый непредсказуемый из русских писателей пошел вместе со всеми по тому же самому пути.
А все очень просто: у нас нет никакого ясного будущего. Россия напоминает огромный корабль, который плывет по океану. На корабле есть пассажиры. Есть и команда, которая слаженно работает, все системы корабля функционируют нормально. Единственное, чего нет — это конечной точки пути. Нет цели. Корабль никуда не плывет, он просто плывет. И никто не знает, что там впереди. И когда это «впереди» настанет. Любой американец знает, что будет с его страной через десять, двадцать, пятьдесят лет. Знает это и любой китаец. А в Великобритании вообще ничего никогда не меняется. А что будет с нами завтра — мы не знаем. Никто, ни один человек в стране не знает. Может быть, даже и президент. И поэтому русский писатель пытается заглянуть туда, где ничего нет. Попытаться понять, куда мы плывем, зачем и что нас там ждет. И самое интересное состоит в том, что, по мнению русской литературы, ждет нас в любом случае что-нибудь нехорошее. Ведь утопий почему-то никто не пишет.
Их не пишут и в мировой литературе, несмотря на то что западный писатель в общем случае знает, что будет с его страной завтра. Но общая тенденция такова, что золотой век человечества, кажется, кончился. Научно-технический прогресс ожидавшегося благоденствия не принес, а наоборот расслоил человечество еще больше. И никакой надежды на то, что это расслоение когда-нибудь будет преодолено, к сожалению, нет. И кажется, что дальше все будет хуже и хуже. А это значит, что мы увидим еще множество антиутопий самых разных степеней чудовищности и ужасности описанного в них будущего.
Быть может, так и должно быть. В конце концов и Солнце когда-нибудь погаснет. И слава богу.
 
Торможу возле “Народного ларька”. Торговец красномордый, как Петрушка из балагана, высовывается.
— Что изволите, господин опричник?
— Изволю сигарет.
— Имеется “Родина” с фильтром и “Родина” без такового.
— С фильтром. Три пачки.
— Пожалуйста. Курите на здоровье.
Видать, парень с юмором. Доставая бумажник, разглядываю витрину. Стандартный набор продуктового ларька: сигареты “Родина” и папиросы “Россия”, водка “Ржаная” и “Пшеничная”, хлеб черный и белый, конфеты “Мишка косолапый” и “Мишка на Севере”, повидло яблочное и сливовое, масло коровье и постное, мясо с костями и без, молоко цельное и топленое, яйцо куриное и перепелиное, колбаса вареная и копченая, компот вишневый и грушевый, и наконец — сыр “Российский”.
Хороша была идея отца Государева, упокойного Николая Платоновича, по ликвидации всех иноземных супермаркетов и замены их на русские ларьки. И чтобы в каждом ларьке — по две вещи, для выбора народного. Мудро это и глубоко. Ибо народ наш, богоносец, выбирать из двух должен, а не из трех и не из тридцати трех. Выбирая из двух, народ покой душевный обретает, уверенностью в завтрашнем дне напитывается, лишней суеты беспокойной избегает, а следовательно — удовлетворяется. А с таким народом, удовлетворенным, великие дела сотворить можно.
Все хорошо в ларьке, токмо одного понять не в силах голова моя — отчего всех продуктов по паре, как тварей на Ноевом ковчеге, а сыр — один, “Российский”? Логика моя здесь бессильна. Ну, да не нашего ума это дело, а Государева. Государю из Кремля народ виднее, обозримей. Это мы тут ползаем, как воши, суетимся, верных путей не ведая. А Государь все видит, все слышит. И знает — кому и что надобно.
 
Ярлык «порнографа и калоеда» Сорокин получил от «Идущих вместе», которые вышли с плакатами к театру, поставившему спектакль по его пьесе. «Идущие...» считали Сорокина маньяком, пропагандирующим извращенную некро- и копрофагию.
Сорокин всегда выбирал самую трудную дорогу. Так, в конце 70-х годов он отказался вступать в комсомол, что было равносильно общественному самоубийству. Что и случилось — был уволен из журнала «Смена». Сорокин ушел в московский андеграунд и считает, что именно там сформировался как писатель. А потом стал лауреатом премии «Народный букер» и других престижных литературных наград.

Всего оценок: 24, средний балл: 2.8
» Комментарии

← Предыдущая статья Вернуться к содержанию Следующая статья →
Статьи автора:
» Блогородство
» 1 апреля называют и днем юмора, и днем дурака. А каким праздником вы считаете этот день?
» С гитарой и без лошади
» На фиг школу! Нам выдали трусики
» Санитары мозга

Статьи рубрики:
» Четыре цикла
» FAQ по весне-2007
» Сомнительная абстракция
» Национальный интерес или женская солидарность
» Ударь по космосу — 2




Оставить комментарий:
Ник:
E-mail:
Введите код, который вы видите на картинке:



Поиск
Rambler's Top100 © "RE:АКЦИЯ". Свидетельство о регистрации ПИ № ФС77-19561 от 11.02.2005
При перепечатке материалов ссылка на reakcia.ru обязательна
Создание сайта - alsd.ru