Если перевести фамилию Сорокин на древнеславянский язык, получится Сракин. Раньше считалось, что Сорокин «испытывает литературу на прочность», вершит какой-то смертельный эксперимент, ну типа как придурок один, художник-авангардист, который выбросился с энного этажа на расстеленный на асфальте холст. Теперь, после «льдов» и «опричника», стало окончательно ясно, что никакого «эксперимента» не было. Его придумали филологи, чтобы получать гранты. Было лишь желание порезвиться. Оно и осталось. На выходе — скучная штампованная писулька. Предсказуемая, как консервная банка, на которой написано «Паштет шпротный».

 

В 1962 году менеджер The Beatles Брайан Эпстайн самолично скупил почти весь тираж сингла «Love Me Do», чтобы тот по итогам продаж пробился на радио. Спустя сорок четыре года этот подвиг повторил предприниматель Сергей Минаев. По слухам (повторяю для тупых и адвокатов: по слухам), он основательно вложился в собственный писательский успех — но не как баран, подкупая рецензентов и проплачивая рекламу, а по-умному: скупил тираж своего романа «Лохness» (извините, «Духless»), установив тем самым «рекорд по продажам». Очарованные читатели потянулись за рекордом, как крысы за дудочкой. Сам видел девушку, читавшую «Духless» в очереди к кассе в продуктовом магазине. Оплатила полуторалитровку пива и пакет сушеных кальмаров.

 

Никакой это не «апмир-пять», про который всем достоверно известно, что «то ли он украл, то ли у него украли». Пока Пелевин упражнялся в составлении макаронических каламбуров а-ля Оксана Робски, «настоящим Пелевиным» в этом году работал Юрий Арабов. Его роман, читающийся легко, как «стена Цоя» после капитального ремонта, нашпигован такими многослойными мифологическими аллюзиями и подтекстами, что и не снились нашему маэстро, слывущему большим эрудитом. Только вместо всеми залапанного и ставшего изрядной пошлостью «буддизма» здесь используются античная мифология и оперные либретто. Кстати, опера как жанр возникла в XVI веке, когда флорентийские музыканты пытались воссоздать классическую античную трагедию на мифологические сюжеты. Малость ошиблись.

 

Ослепительно смешная комедия, написанная в подражание романам «Братья Карамазовы» и «Бесы». То есть это мы так думаем, что комедия, сам-то автор серьезен, как идущий ко дну топор. Но, хотя Достоевский из Салуцкого — как из хомячка тапочки, не стоит забывать, что в прошлом он был неглупым въедливым журналистом. И многие моменты в романе достойны пристального изучения. Например, как и почему двадцать лет назад начиналась у нас в стране «перестройка», и какими методами она велась. Или как используют «экологические движения» для того, чтобы выгодно развалить конкурентную промышленную отрасль и попутно одурачить народ. В общем, это как раз тот случай, когда фраза «Читал пейджер, много думал» оказывается не лишенной смысла.

 

Евгений Прилепин, известный в журналистике как Лавлинский, а в литературе как Захар, уже второй год атакует самые престижные литературные премии. А все никак. И вроде бы все есть: и биография (омоновец, в Чечне служил, вступил в НБП), и драйв (последний роман вообще про крутых нацболов, как они всех замочили), и даже определенный талант (особенно бывшему омоновцу удаются лирические пейзажи и натюрморты), а вот не берут наверх. И я, кажется, знаю почему. Автору строчки «Гладил ее по белым трусикам, не желая лишать Яну этого невесомого покрова» нужно еще учиться, учиться, учиться и учиться — как не убиться об стену.

 

Исторические книги Шамбарова — в отличие от фоменковского фуфложуйства — это действительно новое слово в популярной исторической литературе. Он не «открывает», что Ленин и Аменхотэп IV — это одно и то же лицо, он просто перепроверяет факты, о которых прочие историки пишут, попросту ссылаясь друг на друга. И картина получается порой неожиданная. А кроме того — захватывающе интересная. История допетровской Руси, например, заставляет подвинуться папашу Дюма с его дурацкими подвесками. Кстати, знаете ли вы, что про мушкетеров Дюма-пер не писал: историю про д’Артаньяна, Атоса, Портоса и Арамиса сочинил Гасьен де Куртиль в 1700 году, а в XIX веке ее переработал «литературный негр» Дюма — Огюст Макэ, сочинивший также и «Двадцать лет спустя», и «Королеву Марго», и «Графа Монте-Кристо», и «Графиню де Монсоро». Это, впрочем, не Шамбаров открыл. А звучит диковато, да?

 

Шишкина ценят существа тонкие, звонкие, чуткие к своим культурным запросам. С чисто вымытыми руками садятся его читать. Многие теряют сознание от обрушившейся на них духовности и падают со стульев. А тут вдруг вон что. Сначала злые люди заметили, что одна из сюжетных линий «Венерина волоса» полностью содрана с романа Михаила Гиголашвили «Толмач». Потом — что там абзацами перепирается книга воспоминаний известной советской писательницы Веры Пановой «Мое и только мое». Причем цитированием это назвать сложно: некоторые слова переперщик стыдливо заменил своими. В ответ на обвинения в плагиате заявил, что он творец литературы нового измерения, а все прочие ничтожнейшее говно. На том и порешили. В конце года «Венерин волос» был награжден премией «Большая книга» третьей степени (очень много рублей).

 

Надежду зовут Ирина, ей двадцать восемь. Она из Петрозаводска, это где-то под Кондопогой. Неудивительно, что именно из этих овеянных боевой славой мест начинается возрождение русских классических литературных традиций. Мамаева пишет не о том, как выйти замуж за миллионера и как правильно жевать гусиный паштет. Не о том, что жизнь — помойка, а самое неприятное в ней — хачи и менты. И не о своем «богатом духовном мире». Она пишет о живых людях, об их суровой повседневности, о настоящем, неигрушечном мужестве. Ее герои не хватаются за соломинку — они тянут на дно себе подобных. Но писательница находит в себе силы не отчаяться: в каждом находит зерна живой жизни, для каждого пытается найти выход. Отвращение — удел слабых. Сильный учит любви.