Михаил – тот, кого бы мы назвали «черным копателем».

Он поспешил определиться в понятиях.

– Для того что бы понять, кто такие «черные следопыты», надо уяснить, что «черные» – это те, кто не «красные». То есть все, у кого нет официального разрешения на проведение поисковых работ, а оно мало у кого есть, автоматически попадают в категорию «черных следопытов».

– Для меня это началось очень даже банально, лет с восьми, после поездки в деревню к моей бабушке в Смоленскую область. Там раньше проходила массивная линия обороны. То, что я увидел впервые ребенком, – это груда советских касок. Этот момент, я думаю, можно считать точкой отсчета.

– Да нет, конечно, но можно сказать, что те каски явились первыми «зернами», брошенными на благодатную почву. До моего первого выезда в леса, который состоялся лет 6 назад, я готовился, так сказать, теоретически. Копался в Интернете, искал интересующую меня информацию.

– Ищут то, что найдут. Каждой находке мы рады.

На самом деле, реально хардкорных «черных копателей», которые ходят «бомбить» немецкие кладбища, весьма и весьма немного. Просто потому, что такие нетронутые кладбища всегда считались лакомым куском. Только там погибший хоронился в форме, со всеми своими регалиями, кольцами, наградами, иногда с парадным оружием и прочими личными вещами.

То есть ты понимаешь, да? Гораздо проще найти такие вот захоронения, чем прочесывать места боевых столкновений, на которых практически все изрублено и перемолото артиллерийскими и минометными снарядами. Найти на таком поле что-то реально уцелевшее довольно сложно. К тому же германские офицеры имели четкие указания: своих убитых, по мере возможности, вытаскивать с поля боя для дальнейшего захоронения. Поэтому найти на поле боя останки немецкого солдата для нас, «черных следопытов», довольно редкая удача.

– Брехня. Полная. За шесть лет практики я видел всего один найденный немецкий пистолет-пулемет МП-40, который почему-то у нас называют «шмайссером». Он был в таком состоянии, что мы вообще с большим трудом поняли, что нашли.

Повторяю, найти целое оружие на поле боя практически нереально. Ты представь, вот убили человека, выронил он оружие, а бой то продолжается, и снаряды рвутся, и мины градом сыплются. О какой сохранности чего-либо можно вообще говорить?

Во-вторых, сам факт наличия автоматического оружия у немцев в таком огромном количестве, как принято показывать в кино, можно поставить под огромное сомнение. Автоматов в принципе мало было. Вооружались либо спецчасти и экипажи бронетехники, либо командиры подразделений.

То есть, примерно, 1 из 20 в лучшем случае был вооружен автоматом, а если быть более точным, пистолетом-пулеметом. Вся остальная публика воевала с карабинами «маузера-98к». Были еще и роты автоматчиков, но опять-таки очень ограниченным количеством.

К тому же был четкий приказ нашего командования – собирать вещи с убитых и сдавать на специальные пункты приема. Мало-мальски пригодные вещи собирали с убитых специальные трофейные команды. А после войны саперы, занимающиеся разминированием огромных площадей, тоже «приложили руки» к сбору трофеев.

Все эти кадры из «Брата-2», где продают подобное «эхо войны» – чистой воды фарс. Какой нормальный человек пойдет на «дело» с полуржавым автоматом, винтовкой или пистолетом? С тем же успехом можно стрелять из какой-нибудь аркебузы.

Нет, не спорю, где-то может такое и бывает, но это скорее очень редкое исключение, чем правило. Могут торговать оружием, которое было во время войны припрятано, смазано и аккуратно хранилось в загашнике. Это да.

– Калечатся люди исключительно по своей глупости и неосторожности. Подорваться на чем-то во время раскопок…хм…опять-таки, за 6 лет практики ни единого случая, тьфу-тьфу-тьфу. Хотя, конечно, никаких гарантий. Приходится сталкиваться с боеприпасами, которые в земле пролежали бог знает сколько времени. Но мы – люди аккуратные и осторожные, чай не картошку копаем.

Как правило, погибают или становятся инвалидами при разборе снарядов или же если кладут боеприпасы в костер.

– Да не из простого любопытства кладут. Вырытые во время раскопок боеприпасы мы, как правило, уничтожаем. Зачем им на поверхности валяться? Более разумные ищут какое-нибудь болотце, чтобы там все затопить, а кто-то решает, что проще – в костер. Отсюда и результат.

– Начнем с того, что в те места, куда ездим мы, в радиусе километров 15-20 вообще ни души нет. Но если говорить о местных жителях, то в категорию «черных следопытов» можно записать многих из тех, кто проживает в местах, где проходили активные боевые действия. Там этим живут, понимаешь? Для человека, который получает полторы тысячи рублей в месяц, деньги, вырученные от сдачи в пункт металлолома – к примеру, алюминиевых котелков и латунных гильз, никогда не будут лишними. Нашли ящик с двумя тысячами патронов, патроны засунули в костер, повзрывали, а гильзы латунные собрали и сдали. Я собственными глазами видел дедушку, у которого дорожка к дому от дороги была «вымощена» крышками от противотанковых мин. У кого-то во дворах стоят немецкие железные бочки для горючего, а картошка хранится в немецких холщовых мешках.

– Как, как…Местные, как правило, оставляют лежать на поверхности. Мы прикапываем, если останки разрозненные, или хороним по-человечески, если солдата целиком находим.

Есть такой слух, что если ты найдешь кости немецкого солдатика, с жетоном, на котором выбиты его данные, и свяжешься с родственниками погибшего, то за это получишь какое-то вознаграждение. Это легенда. Я сам возил найденные мною жетоны в Германию. Привез просто так, никаких денег не брал.

— Вот, об этом всякие «хардкорные копатели» любят рассказывать журналистам.

Единственное, что могу сказать: там бывает жутко. Реально гнетущая и давящая на психику атмосфера, вынести порой очень сложно. Особенно в таких местах массовой гибели людей, как Демянский котел в Новгородской области.

– Есть у меня мечта: хотелось бы найти такое место, которое было бы вообще никем не тронуто. Понимаешь? Чтобы даже нога человека там не ступала. Вот бой прошел…и все. Время остановилось. Их очень мало, но, говорят, найти можно.

– Ой, я тебя умоляю. Далеко не все занимаются этим делом из-за бабла. Уверяю, что процентов девяносто роется в земле исключительно ради интереса. Хобби, адреналин, какие-то стремления к познанию истории. В большинстве своем среди «черных следопытов» – хорошо подкованные люди, разбирающиеся в предмете порой лучше кабинетных историков. Не забывай, что «черный копатель» – ярлык. На самом деле это человек, который хочет заниматься любимым делом, но у которого просто нет разрешения на проведение раскопок. Очень часто бывает, что потом люди подаются в исторические клубы, у которых эти разрешения, естественно, есть. Но и про настоящих мародеров забывать не будем. Есть и они. Но бог им судья.