В мае 2005 года я стану участником акции «Георгиевская ленточка». С 25 апреля по 9 мая группа волонтеров, среди которых буду и я, раздает москвичам и гостям столицы желто-черные ленточки, напоминающие те, что украшали солдатские медали и знаки Второй мировой войны.

Тот, кто прикрепляет георгиевскую ленточку к лацкану одежды, показывает, что помнит и гордится победой Советского Союза во Второй мировой войне.

Я хочу в этом участвовать, потому что это рождение новой традиции, похожей на британское Red Poppy: 11 ноября в дань памяти погибших и выживших в Первой мировой войне лондонцы носят на груди красные бумажные маки.

Но для меня «Георгиевские ленточки» –не только это. Я хочу понять, можно ли изменить отношение к Дню Победы в рамках одного поколения – моего. Потому что если 9 мая в минуту молчания ты ничего не чувствуешь, значит или еще спишь, или отъявленный циник. Вариант «мне это не интересно» совсем мне не нравится. Тебе просто не так или не все рассказывали.

В нашей семье было не принято говорить о войне, хотя оба моих деда воевали. Один молчал, как я думаю, потому что ему не хотелось вспоминать несколько лет немецкого концлагеря, другой до конца своих дней оставался очень жизнерадостным человеком, не помнил плохого и не умел говорить о плохом.

В детстве казалось, что с годами люди становятся счастливее, потому что взрослые умеют решать проблемы. Благодаря советской пропаганде и сказкам братьев Стругацких я верила, что войны на планете никогда не будет, а последняя была с фашистами, и оба моих деда ее выиграли.

Та война была не последней. И историю ХХ века до сих пор не понимаю, потому что в школе мне успели сообщить несколько версий событий.

До десятого класса я училась в Эстонии, где в сознании людей существует несколько иная картина мира, которую из меня тщетно пыталась выбить московская школа. Иногда я вляпываюсь в неприятные разговоры: мои российские друзья размышляют на тему когда и почему наши танки войдут в Прибалтику. В подобных беседах почти всегда всплывают парады престарелых эсесовцев. Каждый раз я говорю себе: «Молчи, все равно они тебя переспорят. У них четкая система аргументов, у тебя винегрет из эмоций».

За право спросить: «Деда, расскажи, как все было на самом деле. Тебе я верю, а этим не очень», – я бы отдала некоторые отвоеванные у мужчин права, например право спорить. Но никого уже нет в живых. К родителям оба деда хотя бы во сне приходят (обычно предупреждают о неприятностях). А про меня как будто и не помнят.

Я иногда думаю, каким будет День Победы в 2081 году, когда и меня уже, наверное, не будет. Будут ли наши дети искренними в День Победы? Что они будут вспоминать 9 мая? Сегодняшние споры и ругань?

Одну «георгиевскую ленточку» я повяжу в Москве на могиле Бахшиевича, вторую прикреплю к сосне над могилой Александра Карловича, еще несколько мой отец отвезет на общую могилу под Новоржевом, в которой похоронен его дядя Александр Еремеевич Арутюнян.

Это не прописано в сценарии акции. Я расширяю границы. Какое-то количество «георгиевских ленточек» я оставлю у Вечного огня в Таллине. Никто из моих таллинских друзей не считает это пошлым. Остальные ленточки передам в Таллине и в Москве случайным прохожим. Поговорю с ветеранами. Надеюсь, что хоть на какое-то время мне станет легче, и оба деда вспомнят обо мне.