До поездки в Монголию я не отличала Улан-Батора от Сухэ-Батора. Но в Москве было много работы, поэтому я решила забить и разбираться на месте. Туда мы прилетели с другом. Стоял конец мая, самый крышеснос, а здесь вместо болезненного весеннего ликования – только скрипучий песок пустыни и сухость змеиных шкур...

Темно-зеленая, как навозный жук, «мазда» бодро скачет по колдобинам дороги; я лениво озираю окрестности, друг изучает карту. У него идея-фикс — добраться до Саян, перевалить на другую сторону и оказаться в Иркутской области, где нас на машине подберут друзья. У меня другие планы на ближайшие пять лет, но он почему-то уверен, что все это можно успеть за один отпуск. Спорить с ним бесполезно — он геолог и вообще маньяк.

Водитель сбрасывает скорость — асфальт кончился. «И черт меня дернул смотреть «настоящую Монголию», — думала я, — надо было сидеть в столице». Я не Москву имею в виду. Улан-Батор — город как город, просто какой-то законсервированный. Абсолютно советский уголок земли, неторопливо приходящий в запустение, как сны о детстве и забытые фантастические романы. Степь да степь круго-о-ом... Мы шуршим шинами уже много часов и к восьми должны выехать к озеру, на берегу которого туристический лагерь.

В семь мой друг сказал, что мы заблудились, и принялся втолковывать это водителю с помощью словаря и карты. Водитель был самым что ни на есть монгольским монголом. Кстати, опытным путем было установлено, что из всех иностранных слов он понимает только английское stop. Сейчас он озирался по сторонам и интернациональным жестом чесал в затылке. (Как выяснилось позже, он редко выезжал за пределы столицы.) Наконец мужчины нашли общий язык. Друг, развернув карту, тыкал то в озеро, то в ту точку, где мы, как он определил, находимся. Монгол развернул машину на 90 градусов и завел мотор...

Ничего не изменилось, не считая того, что начало смеркаться. Стал остро ощущаться переизбыток пустого пространства. Монголия — это сочетание гнетущего переизбытка с полным отсутствием. Здесь нет воды, нет электричества, нет дорог, нет GSM. Собственно, кроме неба, степей, табунов, мышей и хищных птиц, здесь вообще ничего нет. Нет топлива — обед готовят на коровьих какашках, поэтому мясо, хоть и порезано лепестками, всегда недоваренное. Яиц нет, поэтому лапша расползается в кашу. Достаточно съесть ложку этого «плова», как организм сигнализирует, что суточную долю калорий он уже получил. Действительно, голод почувствуешь только назавтра, но полное отсутствие в рационе всего, кроме жирной баранины, муки и молока, вызывает невыразимое томление духа. Европейскому организму плохо, организм жаждет яблочка, морковки или банана... Искать все это здесь бесполезно.

Внезапно водитель издает радостный вопль и разворачивает машину. Вдалеке виднеются светлые пятнышки — юрты. Я была уверена, что здесь-то нас наконец убьют и ограбят, но вместо этого к нам вышли дед с внуком и поехали показывать дорогу — дед на коне, а внук на мопеде. Через час мы расстались. В это время было уже совсем темно, и мы могли видеть только пучки сухой травы в свете фар. Дорога стала резко забирать вверх.

«Мазда», как ни странно, не развалилась. Мы оседлали хребет какой-то горы. Внизу в кромешной черноте как слиток платины светилось озеро. Оно казалось совсем близким, но доехать до него почему-то не удавалось. Вот в свете луны в ста метрах впереди белеет вода, но можно ехать час, два, а вода все так же будет блестеть в ста метрах...

Кстати, водитель был в летней рубашке, я — в легкой нейлоновой куртке, а «за бортом» немногим выше нуля. У друга были с собой пять спальников и куча зимних вещей, но несчастный монгол об том не знал, поэтому был преисполнен решимости «прорваться».

Нас выручил ветер, который наконец вспомнил о своих ветреных делах и надул нам привычную картину мира. То, что мы принимали за воду, оказалось равномерным туманом. Теперь он стал похож на пряжу, и сквозь ее нити блеснул огонек... Воспрянувший к жизни водитель включил вторую скорость и тут же налетел на острый камень. Оно и к лучшему, иначе скоро мы бы действительно въехали в озеро. А со спущенной шиной особо не разъездишься. Когда мы доползли до юрт, до рассвета оставалось не так уж много.

В мае я проводила множество бессонных ночей, и вот к тысяче добавилась еще одна.

 

Компания Sony Corp. разработала монитор толщиной с лезвие, гнущийся, как бумага, и при этом способный поддерживать полноцветное видео. Толщина дисплея составляет 0,3 миллиметра. Представленный экран отображает рекордное для подобных устройств количество цветовых оттенков, превышающее 16 миллионов. Для сравнения: аналогичные гибкие дисплеи от Samsung и LG.Philips способны отображать не более 262 тысяч оттенков цвета. «В будущем эта технология могла бы использоваться в рекламе на улицах, в качестве элемента одежды, — сказал представитель Sony Шисато Кицукава. — Это даже может использоваться как обои.