— Ведрана, как вам у нас в Москве?

— Я тяжело переношу перемену часовых поясов, поэтому плохо спала всю ночь. Много ворочалась. С другой стороны, муж спал прекрасно. Мужчина, что с него возьмешь, мозгов нет, вот и спит спокойно как младенец. Давайте лучше поговорим о сексе?

—  Я знаю, что у вас целая коллекция мужей. Нынешний — какой по счету?

— Пятый. Он на двадцать лет меня младше. К тому же размер имеет значение, так что я не прогадала с ним!

— А любовников у вас сколько?

— Боюсь, как бы муж не прочел наше интервью, поэтому скажу, что их у меня не больше трех.

—  Мужа обижать не стоит. Мне он, кстати, очень понравился.

— Неужели? У нас в Хорватии не принято так открыто заявлять о своей гомосексуальности. Тогда, может быть, нам не стоит тратить время на интервью, и вы желали бы поближе познакомиться с моим мужем?

— Спасибо. Я, пожалуй, пока подумаю. Ведрана, вы же не только пишете книги, но еще и журналистка, общественная деятельница, занимались недвижимостью... Так кто вы? Писатель, журналист, торговец?

—  Мы говорим о литературе? Я литературная онанистка. Я выдрочила все мои книги, а то, что они прекрасно продаются, делает из меня еще и гениального торгаша.

— Вас называют главной богоборщицей Хорватии…

— Мне претит не Бог, а его слуги. То, как идею Бога извращают люди. Но если мы проведем с вами ночь, мне кажется, я уверую в Бога и даже могу уйти в монастырь.

— Не надо жертв. У вас очень оригинальное имя. Что оно значит?

—  Ведрана переводится как «человек ясной погоды». То есть радостный, оптимистичный человек. Однако это не про меня. Я не виновата, что меня так назвали родители. Жизнь довольно-таки печальная штука, быть оптимистом глупо.

— Что вас подтолкнуло к писательству?

— Первую книгу я написала в пятьдесят два года. Тот же самый Буковский начал писать за пятьдесят, так что я считаю этот возраст идеальным для писателя. Более тридцати лет я была журналисткой в Хорватии, работала на центральном телевидении. И в один прекрасный день меня уволили. Выгнали с позором. За что? Я всего лишь оскорбила президента Кучмана. Да же не его, а эту его дурацкую президентскую ленту. Сказала, что он выглядит полноценным мужчиной и без нее, нечего наряжаться, как девочка.

К этому времени очень многое накопилось. Хотелось много рассказать. Первая книга стала моим криком о беспомощности. Я ничего не могу изменить в этом подлом мире, могу только визжать. Поэтому я повизжала на страницах книги. Книга — дело довольно-таки интимное, так что я была очень удивлена, когда она стала популярной. Я думала, ну кому могут быть интересны бредни старухи. А ее перевели на многие иностранные языки, она стала продаваться в Европе. Ставили спектакли. В Польше актриса Кристина Линда уже три года играет моноспектакль «Ухо, горло, нож». И каждый раз, когда я вижу очередную экранизацию, я задаю себе вопрос: «Кто же, черт возьми, это написал?!»

В книге описана только моя драма, а оказалось, что очень многие люди переживают схожие несчастья. Я выразила чувства этих людей. Я очень часто говорю вслух то, что другие себе не позволяют, предпочитая рабски молчать.

Сейчас я даже веду переговоры с Альбертом Гором по поводу финансирования съемок фильма по моей книге.

—  Книга «Ухо, горло, нож» переполнена агрессией главной героини. Она бросается на читателя в атаку, будто он ее в чем-то уже обвинил. Неужели нельзя обойтись без пощечин обществу?

— Моя главная героиня возмущена тем, что все люди вокруг — рабы. Посмотрите, вы все давно в цепях банковских займов и кредитов. В Хорватии ты всю жизнь будешь гробить себя на ненавистной работе, лишь бы выплатить кредит за машину, за дом. Ты не решишься уйти с работы, потому что тогда тебя выкинут на улицу. Вот в Америке случился недавно ипотечный кризис. И только после того как экономика оказалась на грани краха, банки поняли, что лучше снизить ставки по кредитам. Лучше зарабатывать меньше, чем вообще обанкротиться. Моя героиня ничего не может изменить в этом мире, ей остается только кричать и материться на всех и вся. Литература не может изменить этот мир к лучшему. Мои книги — это моя психотерапия. А если они популярны, значит не одна я такая больная.

— Как много вас в вашей героине? И насколько ее образ архетипичен для современной Хорватии?

— Тонка — моя ровесница, ей тоже за пятьдесят. И она, в своем роде, героиня, которая отважилась сказать нет всей той грязи, всему тому скотству, что творится вокруг. Она уходит от мужа к молодому любовнику. В сегодняшней Хорватии такой женщины не существует. Это не норма. Все хорватки — рабыни своих мужей, домов, детей. Они прислуживают. Тонка — это я. Я чувствую свою озлобленность на мир и грусть от того, что уже стара и никому не нужна. Женщина в современном мире воспринимается как сексуальный объект. Но вы не представляете, сколько труда стоит женщине быть сексуальной даже в молодости. Мне очень обидно, что сегодня, когда я иду мимо рабочих, мне никто не свистит вслед.

—  Вы в книге очень много говорите о балканском расизме. Почему для балканцев или для иных патриархальных стран (к примеру Турции) так важны вопросы этноса? Почему люди готовы идти войной на другую форму носа или уха?

— В моей книге есть ответ на ваш вопрос. Корень расизма и ненависти лежит в самих людях. В человеческой сущности. Это норма человеческого поведения: быть жестокой сволочью. Я не говорю, что это хорошо. Ужасно, что это норма. Белые ненавидят негров,

негры — белых. Вот, например, церковь постоянно призывает к любви. Но почему-то она призывает к этому через кровь.

— То есть нет объективного добра и зла? Есть только человек, его сущность и его выбор?

— Вы цитируете мою книгу? (Смеется.) Да, именно это и есть мой месседж.

— А что вы скажете о событиях в Косово? Как вы относитесь к признанию его независимости? В России еще в девятнадцатом веке говорили, что Балканы — пороховая бочка Европы. Будет новая кровь, подобная Югославской войне?

— Я думаю, что отделение Косово — это не балканская история. Это американская история. Косово стало не независимым, оно стало американским. Если бы все зависело от меня, то нога американцев никогда не ступила бы на Балканы. Мне бы очень хотелось, чтобы реакция России была яркой и однозначной. Например, война. Но не дурацкая третья мировая. Это слишком долго, да к тому же будут ненужные победители. Я согласна на ядерный апокалипсис в течение пары часов. Но ведь этого не будет? Не бойтесь. Уже сегодня миром правят деньги и те, кто ими владеет. Скоро богачи будут жить в своих отдельных городах, предпосылки к этому уже есть. А мы все, живущие за стенами их городов, будем их слугами. Наступит новая эпоха рабовладения.

Помните, когда решалась судьба Косово, был митинг? А после молодые люди грабили город. Били витрины. Занимались мародерством. Человеку лучше умереть, чем красть. Особенно, когда он прикрывает свое мелкое воровство «великими идеалами».

—  Вам понравилось в России?

—  Я обожаю Россию. Я счастлива, что побывала в Москве, это мой первый визит. Этот город слишком большой для меня. Хотя глобализация делает свое дело. Город обвешан рекламой иностранных фирм, так что Москва — тот же Рим, тот же Париж. Мне нравится Путин. Когда я увидела его фотографии, где он по пояс голый ловит рыбу, я возбудилась. Он первый русский, на кого я запала.

Россия — такая же, как и современная Хорватия. 1 процент — мультимиллионеры, 99 процентов — нищие. Я не против такого порядка. Русские мне даже очень нравятся. В частности, мой родной городок Опатия на корню куплен русскими бизнесменами, и они настроили там свои виллы. В результате цена на мой собственный участок резко возросла. Если мои книги перестанут продаваться, я толкну русским свою землю по выгодной цене и буду жить припеваючи до конца жизни.

—  А может, хватит войн? В вашей книге очень много воспоминаний о Югославской войне. Что для вас было самым страшным?

—  Самым страшным было то, что люди из-за этой войны увидели в своих соседях врагов. Им сказали по ТВ, что сербы ваши враги. И они не то чтобы поверили, а подчинились.

Сегодня те же телеголовы говорят, что сербы наши соседи, и мы должны жить с ними в любви. Это происходит по одной причине, вся эта политика финансируется

теми, кому выгодна либо война, либо мир.

— Вы посвятили свою книгу «мужу, который не муж, и детям, которые не дети». Поясните, пожалуйста.

—  Все очень просто. Большинство мужей в Хорватии — свиньи. Дети тоже ужасны. Мелкие чудовища. И если я говорю, что муж не муж, это значит, что он не свинья. А дети, которые не дети, — это не маленькие монстры. У меня двое детей. Сын и дочь. Сыну тридцать три года, дочь младше его на десять лет. Еще я посвятила эту книгу Олегу. В Хорватии была очень бурная реакция на это. Все недоумевали, как я так открыто могла написать про своего любовника? Насколько терпим мой муж! Олег — это сын моего мужа от первого брака. Вот так люди любят начать кричать раньше, чем разберутся в происходящем. Сейчас у меня на родине вышла моя новая книга — сборник рассказов: «Когда женщина — курва, когда мужчина — педераст». И опять будут пересуды. Эту книгу я написала о настоящих мужиках. О самцах! Тупых, как кабаны. Такие любого порядочного и настоящего мужчину назовут педерастом. Посвятила я ее так: «Моему дорогому мужу, самому главному в мире педерасту».

— Сразу видно, как вы счастливы в браке.

— Да, я счастлива. Но это исключение. Я такая единственная во всем мире. Брак как институт уничтожает любовь. Государство и церковь пытаются держать всех под контролем. Бегбедер сказал: «Любовь живет три года». (Смеется.) Маленький мальчик, ничего не знающий о жизни. Любовь живет полгода. А брак ее добивает. Люди вступают в брак, потому что не знают, как одному расплатиться за квартиру. А разводов боятся, так как думают, что не потянут бракоразводных трат. Брак — бессмысленная затея, так что я призываю русских девушек разводиться чаще. Хотя, может, у вас дела обстоят получше? Может, вам везет больше?

Людям нужны перемены. Моногамность — чушь. Есть секрет семейного счастья. Партнер должен всегда позволять тебе оставаться такой, какая ты есть. И ты не должна менять партнера. Ты его полюбила таким, какой он есть? Или ты полюбила идеал, который надеешься из него слепить? Мой муж вот уже долгие годы ведет себя не как муж, а как любовник. Не заставляет меня делать домашнюю работу, постоянно одаривает подарками. Превращает нашу совместную жизнь в постоянную игру флирта и соблазнения. Только так и можно жить!

—  Помимо мужа в вашей жизни есть еще один самец — ваш кот. Как его зовут?

—  Петр Крешемир IV (король Хорватии, правивший в XI веке. — Прим. Re:).

— И как же вы его зовете из окна, когда он нагуляется?

—  Петр Крешемир четвертеньки-и-и-ий! Я, кстати, его даже не кастрировала. Муж запретил. Мужчины очень переживают за свои яйца и солидарны друг с другом. К тому же «Петр Крешемир IV — кастрат» звучало бы оскорбительно для Хорватии.

Благодарим Ларису Савельеву за помощь в подготовке материала.