Традиции балов возрождаются. Балы — это вам не безликая дискотека. Достаточно вспомнить волнение Наташи Ростовой на первом выезде. Такие же чувства испытываешь и теперь. Дамы, высшее общество, выход в свет. Анатолий Михайлович Мазалов находится в центре бального вихря. Он — президент Ассоциации клубов бального танца и изящных манер при военно-историческом клубе «Московский корпус». В состав ассоциации входят танцевальные коллективы «Виват», «Бородино», «Дамы и гусары» и клуб «Политес» — любимое детище Анатолия Михайловича, с которого все и началось двенадцать лет назад. Сейчас это довольно известный коллектив, который неоднократно выступал во многих российских дворянских усадьбах и дворцах, гастролировал в Европе.

Каждое занятие начинается с разминки, во время которой дамы и кавалеры делают замысловатые фигуры: «круазе», «шане», «эвеле», «падебаски» и еще бог знает что! Но без этого никакой гавот, краковяк, а тем более полонез не станцуешь. У «новичков» заплетаются ноги, но «старички» над ними не хихикают: помнят, что и сами недавно так же ковыляли. Все стараются.

Барышни млеют от одного взгляда на своего учителя: высокий, подтянутый, седовласый, галантный, с неиссякаемым запасом комплиментов — он может «обставить» любого юнца. Кавалеры смотрят на него с тихой завистью, перенимают не только танцевальные навыки, но и манеру общения. Анатолий Михайлович достаточно строг: то хвалит своих учеников, то ругает. Периодически под сводами зала разносится его звонкий голос: «Девочки, вы — мои лапушки!.. А!!! Несносные кавалеры, опять акцент забыли!..»

Ученики в «Политесе» под чутким руководством Мазалова изучают не только исторические и современные бальные танцы, но и манеры. Проходит несколько дней, и «новички» начинают грациозно раскланиваться, умело манипулировать веером, говорить комплименты друг другу, флиртовать.

Учитель считает, что изящно и вовремя сказанный комплимент способен творить чудеса. Это искусство, которому необходимо учиться. Для каждого у Анатолия Михайловича найдется доброе словечко. В группе он слывет коварным очарователем, с которого «несносные» кавалеры втихаря берут пример.

И правильно делают. Ну как не растаять женскому сердечку, когда, целуя руку своей даме, кавалер томно говорит: «О, пленительная фея, ваши глаза, всегда такие лучезарные, сегодня сверкают как бриллианты. Я не в силах устоять пред их очарованием... Если вы откажете в танце мне, вашему верному палладину, я окончательно потеряю рассудок!». Дама, не ожидавшая подобных речей, запросто может упасть в обморок. В объятья кавалера, конечно. Этого-то ему и надо!

 

Красноречие необходимо на балах, впрочем, так же как и «разумение различных положений вещей». Ведь во время бала говорили не только на языке танца и комплимента, но и на языке мушек и веера. Дамы, а часто и кавалеры, носили с собой маленькие коробочки с черными бархатными «родинками»-мушками, которыми украшали лицо, шею, декольте, руки.

Мушки были разной формы: кругленькие, овальные, в форме цветочков и карточных мастей... Особенно «пикантными» считались мушки, изображающие букашек, кареты и театральные маски. Расположение мушки несло определенную информацию. Во время бала мушки могли добавляться, убираться или переклеиваться — в зависимости от обстоятельств. Так, мушка над губой означала «я люблю авантюры», мушка на щеке символизировала «роковую тайну», а на лбу — то, что его обладатель — человек рассудка, а не чувств.

Веер служил не только «предметом для навевания прохлады» и украшением платья, но и подчеркивал изящество руки. Появиться в свете без перчаток

и веера считалось верхом неприличия. Ко всем своим достоинствам, он тоже обладал тайным языком.

Ведь если открытым веером дотронуться до левого уха, это будет означать «будьте осторожны, за нами следят», а чтобы сказать «я тебя люблю», достаточно правой рукой указать закрытым веером на сердце. В конце концов, веером можно было стукнуть по плечу надоевшего кавалера: тот сразу же все понимал и более не докучал.

 

Гродненский гусар в ответ на вопрос «Как поживаете, Федор Григорьевич?» лихо подкручивает пушистые усы и произносит:

— Мерси, сударыня. Мундир в порядке. Ментик пошит. Оружейник пуговицы отлил. Шнурки я уже замочил…

— Какие шнурки?

— Для кивера!

Федор начинает объяснять, какой именно шнур надо покупать, чтобы при выделке и отбеливании не пострадала фактура нити, иначе красивый темляк (шнур, заплетенный в сложный узор) для кивера — гусарского головного убора — не выйдет. А как без этого гусару?

Люди, которые заболевают исторической реконструкцией, заражают этой болезнью своих близких.

Федор Заборсин в реальной жизни — офицер Вооруженных сил России, подполковник, человек серьезный и ответственный. В жизни другой, может быть, даже реальнее реальной, — член военно-исторического клуба «Лейб-гвардии Гродненский гусарский полк» в чине вахмистра. Федор отважно рубится в баталиях, сочиняет историко-романтические стихи, лихо, истинно по-гусарски кружит дам на балах и расточает комплименты. Его увлечение поддерживают друзья, супруга и дочки. Старшей — Дашеньке — было обещано подарить изумрудного цвета амазонку для верховой езды, если успешно закончит школу.

У военных историков семейст­венность — довольно распространенное явление. Часто бывает, кто-то из детей «заболевает» историей, подключаются родители, которые занимаются серьезнее своего чада. И, наоборот, страсть переходит от родителей к детям. Малышам шьют мундирчики и платьица, в которых они радостно бегают по залам старых особняков или по Бородинскому полю. Ах, этот милый XIX век!

 

Зима в Европе — время дворянских балов. Весна, лето, осень — заботы, хлопоты, дела в имениях, путешествия. Зимой же наступали дни для общения, встреч с давними друзьями, написания мемуаров... и балов. Балы в жизни светских людей играли очень важную роль. На них завязывали важные знакомст­ва, совершали сделки, узнавали последние новости, подыскивали женихов и невест.

К «выходу в свет» детей готовили практически с самого рождения. С младенческих ногтей изучались иностранные языки, манеры, разучивались замысловатые танцевальные па — и все для того, чтобы можно было блеснуть на балу красноречием, покорить всех изяществом и легкостью в танце. Для девушек обязательными были уроки музыки — ведь хозяева бала могли попросить исполнить арию из модной оперы.

Бальная история России берет свое начало от Петровских ассамблей. О красоте, блеске и широком размахе российских балов XVIII–XIX веков писали многие отечественные и зарубежные историки и литераторы. Только русские могли промчаться в вальсе так, словно нет паркета под ногами, и так лихо щелкнуть в мазурке каблуками, что, казалось, искры посыпятся.

Я танцую, а юбка летает… Поручик уверенно ведет и что-то говорит про мои очаровательные глаза. Пожалуй, надо вписать его в записную книжку моего мобильного. Может, как-нибудь позвоню…